Энергоинформ / Точка зрения / Больше, чем инноватор
Больше, чем инноватор
Экономический анализ футурологии М. Калашникова
Как уже всем известно в нашем кругу, Руслан Исхаков (Хоккинс) определил футуролога Максима Калашникова «одним из ведущих инноваторов» России. Используя выступление Исхакова-Хоккинса как информационный повод, хотел бы проанализировать упрощение, допущенное коллегой.
В инновационных кругах, на самом деле, нет единства, идет жесткая борьба трех разных и даже взаимоисключающих концепций. Во-первых, на теме инноваций постоянно спекулируют представители ФАНТОМОКРАТИИ — Д. Медведев со своими «Россиями, вперед!», М. Прохоров со своими «ё-мобилями», А. Чубайс со своими черно-белыми планшетками (по цене импортных цветных) и т.п.
Что такое фантомократическая инноватика? Наивно думать, что экономические паразиты инноваций не любят, отвергают и оплевывают. Экономический паразит — сырьевой, деривативный и иной — любит украшать жизнь инновациями как елку игрушками.
Фантомократия — это, по определению самого фтермина — власть фикций, миражей, внушений и гипнотических химер. Это власть бумажек, деривативов, липовых авторитетов и липовой престижности. В силу своей природы фантомократия очень любит цепляться к ИННОВАТИКЕ. Дело в том, что привычка порождать фикции сказывается, в частности, и в завиральных планах неких предполагаемых будущих инновационных прорывов.
Возня с фантомной инноватикой занимала большую часть времени не только экс-президента РФ Д. Медведева, но, скажем, и феодальной императрицы Китая Цы Си. Да и самые тупые самодержцы охотно пользовались игрушками Кулибина, Яблочкова, Ладыгина и других великих инноваторов. Было бы упрощением считать, что фантомократия враждебна и агрессивна к инноватике. Нет, она охотно имитирует инновационную заинтересованность, инновационное кривляние, и активно внедряет инновации — НО НА ПРАВАХ ПРИДВОРНОЙ ЗАБАВЫ, ДВОРЦОВОЙ ИГРУШКИ.
Фантомократическая инноватика, столь ярко представленная Д. Медведевым и Цы Си, отличается от других версий инноватики довольно отчетливо. В сознании фантомократов инновационная экономика — это не часть экономики, а некая параллельная среда. У них есть экономика, как таковая, а есть — резервация и заповедник в стороне от торных дорог, инновационный полигон, а точнее — полигончик.
Если представить государство в качестве корабля, то для фантомократов инноватика — это декоративная деталь. Ей можно украсить нос или корму корабля, но вообще-то в такой модели инноватика — всегда излишние роскошества.
Наиболее активной и массовой инноватикой оппозиции является ФИЗИОКРАТИЯ большинства оппозиционных режиму инноваторов. Физиократия (скажем, в программе КПРФ) требует, если отмести тысячу случайных черт — в двух словах, следующего: замените фикцию физикой, фантом реальностью, вымысел — материей. По отношению к фантомократии физиократическая версия инноватики несравненно высока. Это придает ей обманчивую высоту, талантливо разоблачаемую порой М. Калашниковым. Ведь высота возникла не сама по себе, а при взгляде из ямы ельцинских реформ.
На деле же — если считать от нормального горизонта — физиократия — довольно архаическое и не хватающее звезд с неба учение. Золотой век физиократии остался в XVIII веке, когда творили действительно великие физиократы. С тех пор очень много изменилось в жизни и реалиях цивилизации, чтобы брать схему Кене и Тюрго, опрокидывая её некритически в XXI век.
В рамках физиократия инноватика, как наука, рассматривает инновации в качестве дополнительных парусов корабля экономики. Иначе говоря, это уже не дворцовая иллюминация, это — ускоритель, но — главный пафос физиократии — И БЕЗ НЕГО МОЖНО. Есть дополнительный парус — хорошо. Нет его — поплывем и так. Лишь бы свести массу банковских фантомов к сумме реально располагаемых благ...
Важной задачей является для нас вывести инновационное учение М. Калашникова из ряда фантомократических и физиократических версий, показать уникальность и актуальность именно инноватики Калашникова, а не инноватики вообще.
Точно так же, как есть просто геометрия, геометрия вообще, а есть геометрии Эвклида и Римана, существуют просто инноватика (в широком смысле), сотканная из инноватики фантомократов (М.Прохоров и цинский принц Гунн), физиократов (Г. Зюганов и С. Глазьев) и РАЦИОКРАТОВ. Думаю, даже политические противники не станут возражать против того очевидного утверждения, что наиболее полно и развернуто учение РАЦИОКРАТИИ (разумовластия) представлено сегодня в программе партии «Родина — здравый смысл».
В чем особенность инноватики собственно Калашникова? Чем он выделяется из пестрой толпы инноваторов? Принципиальное и главное отличие таково: в схеме Калашникова инновации уже не декоративный узор (как в выступлениях Д. Медведева) и даже не дополнительный парус корабля (как у Паршева и Львова), А СОБСТВЕННО, ДНО КОРАБЛЯ. Тот элемент, без которого корабль не только не поплывет никуда, но и вообще — даже на плаву не удержится.
В этой мысли очень и очень поддерживаю Максима Калашникова. Он раньше других прочувствовал, что в экономике системы бывают стабильными и нестабильными, и экономика развития с XIX века двигается от приоритета стабильных систем к приоритету нестабильных систем.
Что такое нестабильная реальность? Это реальность, которая существует не сама по себе, а в результате движения, вращения, оборота. Она находится где-то в промежутке между собственно реальностью и чистой фикцией (отчасти это и объясняет успех финансовых фикций в ХХ веке — слишком уж они похожи на нестабильные реальности).
Простейшие примеры нестабильных реальностей — юла, волчок, велосипед и т.п. Юла и волчок не будут стоять ровно, если не вращаются, обязательно завалятся на бок. Но в то же время ровное положение для них — не фикция, а реальность, обусловленная вращением. Велосипед тоже стоит вертикально без подпорок только если едет, а остановившись — упадет набок.
Все это просто и понятно. Но ведь — Американская Империя сегодня — это тоже юла и велосипед: она не может остановить агрессию и террор просто по той причине, что в спокойном состоянии обвалится незамедлительно. Чтобы потреблять 40% ВВП, производя даже официально только 20%, американцы должны постоянно изощряться в движении, не останавливаться и не допускать стабилизации, позиционной обороны.
Однако классическая экономика не знает и не понимает динамических систем, в которых состоянием стабильности является нестабильное положение, и наоборот, к нестабильности приводит стабилизация. Физиократы (не говоря уже о магах — фантомократах, живущих химерами, обманом и фокусничеством) продолжают и в ХХI веке жить категориями устойчивой ренты и стабильного продуктооборота, будто и впрямь, современная экономика замкнута в постоянно повторяемые циклы.
Это, мягко говоря, не так. Современная экономическая жизнь — это уже не цикл (как в средние века), а разомкнутая линейная реальность. События в ней не повторяются, а сменяются на повороте спирали принципиально новыми. Ничто не возвращается к точке воспроизводства после процессов потребления, а совершает опасную и непредсказуемую траекторию к новым реалиям производства.
В циклах все работало по принципу сообщающихся сосудов. Например, индустриализация требовала затягивания поясов у потребителей, при увеличении производства станков совершенно согласно закону сохранения вещества и энергии, сокращалось производство штанов. Поэтому инноваторы физиократической школы и сегодня настаивают на такой пропорции — требуя и пугая народ «модернизационными жертвами», убеждая, что во имя будущего придется недоедать и падать после работы от изнеможения, неуклонно повышая химерическую «производительность труда».
Калашников первым разоблачил таких физиократов, чьи мысли верны лишь для старой производственной реальности. Калашников выдвинул лозунг — «модернизация с бытовым комфортом!», и в этом смысле заглянул дальше львовцев-глазьевцев-зюгановцев. Их простой и, казалось бы, неопровержимой логике «сообщающихся сосудов» он противопоставил инновационное знание нового уклада, которому свойственно ПРЕОБЛАДАНИЕ НЕСТАБИЛЬНЫХ РЕАЛЬНОСТЕЙ В ЭКОНОМИКЕ. Волчков и велосипедов — вместо станин и фундаментов.
Мы пришли к той ситуации, при которой цикл оборотов окончательно разорван, практически каждый оборот предполагает старт с новой траектории, а потому и старая циклическая логика в инноватике — больше не работает. Инновации — это больше не ускоритель, без которого система будет просто медленнее вращаться, это теперь стабилизатор неустойчивой реальности. Без него будет не просто застой (для многих слово солидное и сладкое) — а крах, паралич и распад всего сущего.
Инновации были некоторое время ПРИЯТНЫМ ИСКЛЮЧЕНИЕМ. Они были ДЕСЕРТОМ ЭКОНОМИКИ. Они ДОПОЛНЯЛИ системы стабильного оборота, в которых веками сохранялась одна и та же алгоритмика.
Инновации стали НАСУЩНОЙ НЕОБХОДИМОСТЬЮ. Они стали ХЛЕБОМ И СОЛЬЮ экономики. Это не медаль, которую торжественно вручают особо отличившимся перед завидующим им строем. Это теперь — сама жизнь, выживание в экономическом бою. Если раньше без инноваций система только лишь ТОРМОЗИЛА, что неприятно, но не смертельно, то в новой обстановке она уже не тормозит, а РАЗВАЛИВАЕТСЯ.
Человечество и демографически, и культурно, и в быту и в психологии давно прошло ту черту, перед которой ещё можно было ОБЕСПЕЧИТЬ ПРОСТОЕ ВЫЖИВАНИЕ ПОДДЕРЖАНИЕМ СТАБИЛЬНОГО КРУГООБОРОТА РАВНОВЕСНОЙ СИСТЕМЫ. А физиократы, не понимая этого, СЛАЩАВО ОБЕЩАЮТ ВЕРНУТЬ ЭКОНОМИКУ К БЛАЖЕНСТВУ РАВНОВЕСНОЙ СИСТЕМЫ. Очистить её от фикций и подлогов, мошенничества и уравнять количество труда с количеством сырья и денег.
Поэтому я считаю, что сегодня мало быть инноватором. Необходима именно калашниковская инновационная модель: РАЦИОКРАТИЯ. В рациократической инноватике инновация становится не эпизодом переналадки линии, а основным продуктом линии. Тем главным товаром, который, собственно, производит экономика вперед всех остальных.
Такую инноватику следует четко отделять от реакционных инноватик забавляющихся и дополняющих традиционный производственный процесс.
Так это видится мне из Уфы...
Источник: Вазген Авагян
